[Avtor]

Вот Вам не кажется, что не совсем убедителен был уважаемый Анатолий Вассерман в первой и третьей своих играх? У меня сложилось впечатление, что в обоих случаях он «чисто» проигрывал, и выбраться ему удалось только за счет везения на аукционах. Тем не менее, я болею именно за него и желаю ему выиграть машину, поскольку мало кто сделал столько для «Своей игры». Кстати, я недавно щелкнул кнопкой на пульте и внезапно увидел его в передаче «Интуиция» на ТНТ, где он был зашифрован как «самый известный умник Москвы». Глюкоза его не знала!!! Одна из подружек ей подсказала.
А Кулешову все-таки следует быть поаккуратнее в своих комментариях, несет его по полной программе. Вот и в последнем вопросе прошлой игры он безапелляционно заявил, что Олав Святой никогда не был в Ладоге. А в Новгороде, естественно, был. Хотя достаточно посмотреть на карту, чтобы понять, что эту самую Ладогу (Алдейгьюборг , который был основан то ли выходцами из Упсалы, то ли богом Одином - по разным источникам: кому какие нравятся) путешествующие на Восток скандинавы никак не могли миновать. Ну, может быть, пару слов об этом самом Олаве? Кому не интересно – сразу переходите к другим сообщениям? Святым Олав Харальдсон Толстый был примерно таким же, как Олав Трюггвасон, о котором я уже писал. Но фигура святого покровителя Норвегии, на мой взгляд, более зловещая и мрачная, чем покровителя Исландии. Тот был самым романтичным из королей-разбойников мировой истории: самый сильный и умелый из всех норвежцев, отчаянно смелый пират-чернокнижник с незапятнанной репутацией соблюдающего все правила чести викинга. Но Олав тоже, конечно, хорош, персонаж из разряда «Толкиен отдыхает». В 12 лет ему пришло в голову, что отчиму, который предпочитал морским походам жизнь на берегу, ездить будет удобнее не на коне, а на козле. И не погнушался лично этого самого козла оседлать и подать «к подъезду». После чего в возрасте 12 лет получил корабль и дружину и отправился грабить датское побережье. С датчанами у него вообще отношения как-то не сложились, он очень долго воевал с ними в Британии на стороне англичан, а потом вообще решил Данию завоевать. Но не будем забегать вперед. Став королем Норвегии, он хотел жениться на влюбленной в него по уши шведской принцессе Ингигерд, но репутация у него была такая, что папа предпочел выдать ее замуж за более достойного человека – нашего новгородского князя Ярослава, которого позже назвали Мудрым. Олав же очень увлекся насаждением христианства в Норвегии и так всех достал, что соотечественники, не без помощи датчан, послали его на 9 букв, а именно – в наш Хольмгард (Новгород), дружески посоветовав ему никогда оттуда не возвращаться. А правителем Норвегии стал соратник Ярослава по битве при Листвене – Хакон (Якун), которого у нас долго и упорно называли Слепым, хотя он на самом деле был Красивым (Се леп). Первая любовь – это, как понимаете, святое, Ингигерд, хранила ее всю жизнь, однажды она так достала нашего Ярослава своим Олавом, что тот решил поучить ее прямо на пиру. Но жена была не славянкой, а шведкой, а самые ценные кадры, доверенные и ответственные сотрудники - варягами, то есть норвежцами, датчанами и шведами (Ярослав очень ценил скандинавов, потому и в былины не попал). Поэтому князю потом пришлось долго и упорно извиняться за свое нецивилизованное поведение и дарить Ладогу с окрестностями. Олав тоже оказался достоин этой Великой Любви. Как каждый уважающий себя скандинав Эпохи Викингов, он был поэтом и, встретив в Новгороде Ингигерд, написал стихи:
Я стоял на холме и смотрел
на женщину,
Как несла её на себе прекрасная лошадь.
Прекрасноокая женщина лишила меня моей радости;
Некогда росло великолепное дерево,
Во всякое время года свежезелёное
И с цветами, как знали дружины ярлов;
Теперь листва дерева быстро поблекла в Гардах;
Так как женщина завязала узлом золотую повязку.
Ярослав, наверное, был в восторге. Он быстренько предложил норвежцу стать правителем независимой и суверенной Булгарии, но тот, узнав, что Хакон утонул, возвращаясь из Англии, решил вернуться на родину. В 1030 г. будущий святой во главе армии шведских язычников и в сопровождении трех исландских скальдов (тоже язычников), песни которых стали основой рассказа об этой битве Снорри Стурлсона, вторгся в Норвегию и погиб в битве при Стикластадире. В Новгороде у него остался сын Магнус, туда же вскоре прибыл его брат по матери Харальд Суровый. Здесь я останавливаюсь, потому что с этого момента столько всего началось, что надо писать роман, а не короткое сообщение.