[Евгений Машеров]

К вопросу о пушке "Непорочное зачатие".

— Я грешник, — вымолвил Шальк заплетающимся языком.

Никакой реакции. Монах продолжал сидеть неподвижно.

Четверть часа Шальк, путаясь в словах и жарко вздыхая, каялся в том, что свою сумасшедшую Кати любит более спасения души своей. Расписывал ее дивную дырку, чудную пустоту ее лона.

— Что только не совал я туда, и руками лазил, и заглядывал… — бормотал Шальк.

Иеронимус слушал, не перебивая и не меняя выражения лица. Наконец, Шальку стало скучно.

— Ничем тебя не проймешь, — с досадой сказал артиллерист. — Чтоб в аду тебе сгореть, святой отец.

И признался — говорил о своей пушке.